Три женщины Максимилиана Волошина

Со своей первой женой, Маргаритой Сабашниковой, Волошин познакомился в Сорбонне: они вместе слушали лекции. Максимилиан разгуливал по Парижу в цилиндре, бархатных штанишках и гномьей накидке с капюшоном. Маленький, толстый, с большой львиной головой — все на него оборачивались. Маргарита была девушкой из богемы, но при этом носила строгие юбки и английские блузки. Маргариту все называли Аморей. Она писала картины и всюду ходила с шаманским бубном – ее прадед был бурятским шаманом. А отец был уже богатым торговцем чаем. Аморя только-только вырвалась из его тирании и мечтала о безграничной свободе и любви.

Волошин смотрел-смотрел на Аморю, а потом вдруг сказал: «Я нашел ваш портрет!» Они отправились в музей: каменная египетская царица Таиах действительно напоминала правнучку бурятского шамана. Живая девушка и каменная царица слились для Волошина в одно: «Приходится делать над собой усилие, чтобы поверить: Маргарита — из тленных плоти и крови, а не из вечного алебастра. Я никогда еще не был так влюблен, а прикоснуться не смею — считаю кощунством!».

Эта история со счастливым началом: влюбленные обвенчались, уехали в Феодосию. Маргариту слегка шокировали порядки, заведенные в доме. Волошин сразу же нарядился в длинный хитон, обулся в чувяки и украсил кудри венком из полыни. Аморя-Маргарита стеснялась его выходок. Однажды незнакомая маленькая девочка увидела их вместе и громко спросила: «Мама, почему царевна вышла замуж за этого дворника?»

Волошин счастливо расхохотался. Маргарита смутилась. Все эти греческие хитоны, бесконечные гости и фокусы с наложением рук начали ее утомлять... Она начала разочаровываться в муже: казалось, он ни на что не способен, кроме как бродить по горам с мольбертом.

А в Петербурге, казалось ей, шла в это время настоящая жизнь. Рассказывали, что там строят человеческую общину нового типа, в которой нет правил и нет богов, кроме Эроса. Хотелось посмотреть на все своими глазами. Поехали в Петербург, поселились в самом эпицентре символизма: в квартире под мансардой поэта Вячеслава Иванова. По средам он собирал всех символистов у себя.

Пока Максимилиан спорил, мистифицировал и писал стихи, Маргарита сближалась с Ивановыми. Вячеслав и его жена, Лидия Зиновьева-Аннибал, уговорили Маргариту вступить с ними в «духовно-душевно-телесный слиток из трёх живых людей»: настоящая художница не должна оставаться в вульгарной супружеской паре! Они стали жить втроем, а Макс, лишний угол в этом многоугольнике, отправился обратно в Коктебель.

Волошин усердно создавал себе образ безвредного для дам толстяка, но всегда находилась женщина, готовая бросить все и примчаться к нему в Коктебель. В череде этих романов историки литературы выделяют один: с Елизаветой Дмитриевой, легендарной Чебурины де Габриак. К Волошину ее привез влюбленный Гумилев. Полноватая, хромая и большеголовая девушка была невероятно обаятельная и мила. Однажды на прогулке Волошин посмотрел на нее грустными глазами и спросил:

Простер руки – трава загорелась. Фокус или волшебство? Елизавета уже не хотела ни в чем разбираться. Гумилев был забыт и уехал. А Дмитриева под влиянием Макса начала писать стихи: о розах, шпагах, знойных испанских ночах. Конверт со стихами, отправленный в редакцию журнала «Аполлон», вернулся нераспечатанным: в редколлегию входил Гумилев, который ничего не забыл и не простил. Волошин придумал новую мистификацию. Они с Дмитриевой переписали стихи на надушенные листы с траурным обрезом, подписали: Чебурина де Габриак, запечатали их в новый конверт. («Горе побежденным!» — кричал девиз на сургуче).

Поползли слухи: эта Чебурина – очень красивая аристократка с испанскими корнями. Главный редактор «Аполлона» Сергей Маковский показал стихи Волошину. Он был в восторге: «Вот видите, Максимилиан Александрович, среди светских женщин встречаются удивительно талантливые!»

Макс решил закрепить успех, написал сценарий телефонных разговоров: Дмитриева должна была звонить Маковскому и влюблять его в себя. Волошин предусмотрел все, мистификация казалась безупречной. Но он не учел одного: заманивая редактора «Аполлона» в телефонные сети, Дмитриева сама в него влюбилась. Они встретились. Увидев вместо прекрасной испанской аристократки некрасивую хромую барышню, Маковский был крайне разочарован. Романа не вышло. Но и от Волошина Елизавета ушла. А ведь он стрелялся из-за нее с Гумилевым, когда тот наговорил про нее гадостей...

В 1922 году в Крым пришел голод. Соседка Волошина как сетью, юбкой ловила орлов – ими и питались. Мать Максимилиана, Елена Оттобальдовна, знаменитая Пра, начала болеть, и стала заметно сдавать на такой диете. Макс пригласил в дом фельдшерицу, Марусю Заболоцкую. В ней не было ничего богемного: она не носила за собой бубна, не стремилась вступить в тройственные союзы, даже не писала стихов. Просто была отзывчивой, очень доброй, сильной и справедливой девушкой. Она заботилась о матери Макса и бесплатно лечила местных крестьян. Волошин впервые увидел рядом с собой женщину с таким набором черт. Они поженились.

Маруся не протестовала против «обормотных» порядков, заведенных в доме Максом. Дом Волошина в Коктебеле оставался местом радости и творчества, порталом из советских будней в другой мир. Когда Максимилиан умер, и Мария Степановна ничего не изменила в укладе дома: принимала в нем поэтов, художников, писателей. И не брала с них другой платы, кроме веселых розыгрышей и радостного кипения.