Старый Доктор, дети и газовая камера: история Януша Корчака, лучшего человека

Янушу Корчаку несколько раз предлагали спастись, но он отправился в газовую камеру вместе со своими воспитанниками. А разве он мог иначе?
Старый Доктор, дети и газовая камера: история Януша Корчака, лучшего человека
В Международный день против фашизма, расизма и антисемитизма вспоминаем судьбу настоящего Учителя.
Содержание статьи

Эшелон смерти

Эшелоны в Треблинку – лагерь смерти – отправляли с Гданьского вокзала. В тот день фашисты приказали жителям привокзальной площади выйти и встать у своих домов. Они стояли и смотрели, как брели из Варшавского гетто люди, измученные издевательствами, голодом, холодом и болезнями. Это была толпа живых мертвецов. Многие из них рыдали и громко молились.

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ
Пешеходный мост, связывавший две части Треблинки
Пешеходный мост, связывавший две части Треблинки

И вдруг – так рассказывали потом в Варшаве – на площадь вышла стройная колонна детей, их было двести, даже больше. Умытые, причесанные, опрятно одетые они шли по четверо в каждом ряду, шагали в ногу и пели свою любимую походную:
– Пусть буря бушует, мы не отступим!..
Над колонной развевалось детское знамя – золотой клевер на зеленом поле. Впереди шел знаменитый Старый Доктор Януш Корчак. Он вел за руки самых маленьких, девочку и мальчика. Пройдет тридцать лет, и поэт Александр Галич напишет про это поэму:

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

Мы проходим по трое, рядами,
Сквозь кордон эсэсовских ворон...
Дальше начинается преданье,
Дальше мы выходим на перрон.
И бежит за мною переводчик,
Робко прикасается к плечу, –

«Вам разрешено остаться, Корчак»,
Если верить сказке, я молчу,
К поезду, к чугунному парому,
Я веду детей, как на урок,
Надо вдоль вагонов по перрону,
Вдоль, а мы шагаем поперек.

Рваными ботинками бряцая,
Мы идем не вдоль, а поперек,
И берут, смешавшись, полицаи
Кожаной рукой под козырек.

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

И стихает плач в аду вагонном,
И над всей прощальной маятой
Пламенем на знамени зеленом
Клевер, клевер, клевер золотой.

Может, в жизни было по-другому,
Только эта сказка вам не врет,
К своему последнему вагону,
К своему чистилищу-вагону,
К пахнущему хлоркою вагону
С песнею подходит «Дом сирот».

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

Старый доктор уезжает с детьми

Но это не сказка — Корчаку несколько раз предлагали остаться, он легко мог избежать газовой камеры. И даже в это страшное утро – мог. За отправкой детей наблюдал лично комендант, и он видел эту колонну марширующих детей.
— Это еще что? Кто это? — спросил он.
— «Дом сирот» Януша Корчака, господин комендант, — ответили ему.
— Корчак, Корчак... Знакомое имя...

Знакомое имя занозой сидело в фашистской голове, мешало сосредоточиться, не давало думать о другом. «Корчак, Корчак...» Детей уже погрузили в поезд, и комендант вспомнил: конечно! Людоед тоже был когда-то ребенком, и воспоминание об этом ребенке заставило его рысью подбежать к вагону. Комендант приглашающее махнул Корчаку, и Старый Доктор свесился к нему из вагонной двери.

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

— Слушайте, я вас вспомнил! — комендант расплылся в улыбке. Он чувствовал легкую эйфорию от встречи с известным человеком. — Это же вы написали ту книжку, «Банкротство маленького Джека»?
— Я, — согласился Корчак. — А это имеет отношение к эшелону?
— Да просто я в детстве ее читал, классная книжка, — сказал комендант. И добавил решительно: — Вы можете остаться, Доктор.
— А дети? — спросил Корчак.
— Детям придется поехать.
— Тогда и я поеду, — Корчак спокойно закрыл дверь вагона изнутри.

Хенрик отменяет деньги

...Гольдшмиты были почтенной еврейской семьей: дед был доктором и всю жизнь писал на иврите статьи в газету «Проповедник», отец – адвокатом, он писал интересные научные работы. А у сына не оставалось других вариантов – сын был вундеркиндом. В Варшаве такие семьи веками стояли, держась своих еврейских корней, но Гольдшмиты были яркими польскими патриотами. Своему сыну, Хиршему, они дали второе имя, польское – Хенрик. Этим именем его и называли. И учился он в русской школе.

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ
РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ
Януш Корчак
Кадр из фильма «Януш Корчак»

Дома, в семье, Хенрику было очень хорошо, а вот за порог хоть не выходи. Пещерный антисемитизм, постоянные насмешки соседей, добрых католиков. В гимназии злющие, измотанные учителя. Мальчику не повезло. Все педагогические приемы его учителей сводились к ору, розгам и чуть что – линейкам по голове и рукам. Совсем маленьким ребенком он уже увидел, что мир мог быть и получше, и решил его изменить. Он решил, что всем людям в мире надо просто взять и выбросить деньги. Что потом делать, без денег, Хенрик не знал, но ему хотелось разрешить эту вызывающе трудную задачу: «...Чтобы не стало детей грязных, оборванных и голодных, с которыми мне не разрешается играть во дворе». Отец качал головой, называл мальчика растяпой, олухом, а иной раз и ослом. Бабушка давала изюм и говорила уважительно и ласково: «Философ».

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ
«... Они были правы. Поровну. Пятьдесят на пятьдесят. Бабуня и папа».

Хенрик кормит семью

Потом плохо стало и дома. После сильного нервного приступа отец Хенрика тяжело заболел. Врачи пытались лечить его психическое расстройство, поместили в дорогую клинику. Денег в семье скоро совсем не стало, пришлось продать антикварную мебель, фарфор, картины. В пятнадцать лет Генрик пошел работать, чтобы прокормить мать и сестренку. Зарабатывал он частными уроками и очень скоро стал блестящим репетитором, просто нарасхват. У парня обнаружился талант педагога. Самый скучный предмет он преподавал так, что ученики слушали его, раскрыв рот. И – Хенрик никогда не кричал, не злился, не оскорблял. Человеческое достоинство ребенка было для него священным. И, кстати, до конца жизни его поражало требование «уважать старость». А почему, собственно, не «уважать детство»?

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ
РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ
«Давайте потребуем уважения для сияющих глаз, гладких лбов, юной энергии и доверчивости. Почему потухшие глаза, морщины, неопрятные седые волосы или усталое безразличие вызывают большее уважение?».
Можно ли уважать людей только за их возраст?
да
нет

Хенрику было 18 лет, когда его отец умер – внезапно, в одно мгновение. Потом его долго мучил страх, что он «сын сумасшедшего, а это наследственная болезнь».

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

Хенрик становится писателем и доктором

В 18 лет Хенрик опубликовал в газете статью, которая вызвала в учительском и родительском сообществе Варшавы настоящую бурую. Статья называлась «Гордиев узел», и в ней автор, не миндальничая, спрашивал родителей, когда они наконец-то научатся думать и поймут, что главное в жизни – не наряды и развлечения, а дети. Хватит перекладывать воспитание и образование своих детей на нянек и репетиторов, опомнитесь уже!

Януш Корчак
Кадр из фильма «Януш Корчак»
РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ
РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

Редактор газеты, потрясенный читательской реакцией и писательским талантом Хенрика, предложил ему вести постоянную колонку. А Хенрик после этого блистательного педагогического и журналистского старта поступил на медицинский факультет Варшавского университета. «Я буду не писателем, а врачом. Литература – всего лишь слова, а медицина – это дела».

Но он не переставал писать, и именно его писательский псевдоним Януш Корчак вписан в вечность золотыми буквами.

Так он и жил, один в двух ипостасях: студент-медик Хенрик Гольдшмит и педагог-писатель Януш Корчак. И в каждой был очень хорош. И человек он был хоть куда. В те годы улицы Варшавы были полны маленьких оборвышей, и многие из них издалека узнавали доброго студента, который всегда был готов отдать им последний грош.

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

Доктор Хенрик не сколачивает состояние

В 1905 году началась Русско-японская, Хенрик выпустился из университета, и его сразу призвали служить на Дальний Восток. Он служил в военном поезде, выхаживал раненых и, как многие говорили, умел лечить даже добрым словом. Пока Хенрик служил, в Варшаве как на дрожжах росла его писательская слава.

Через год он вернулся, удивился, что стал известным писателем, и продолжил стажировку в Еврейской больнице. Больница жила на средства благотворителей, и туда брали всех детей, любого вероисповедания. Про Хенрика говорили, что у него волшебные руки: прохладные, если у ребенка был жар, и теплые, если ребенка знобило. Скоро он стал одним из самых востребованных докторов в Варшаве и мог бы сколотить врачебной практикой недурное состояние. Но на все гонорары от частной практики он покупал лекарства для бедных детей.

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ
Януш Корчак
Кадр из фильма «Януш Корчак»
РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

Лето Генрик проводил в детском лагере, это он любил больше всего. Он ввел самоуправление, учредил детские товарищеские суды. После одного такого лета он написал веселую книжку «Юзьки, Яськи и Франки».
«Скажите, еврейские дети отличаются таки от польских?» – спрашивали у него потом. А он говорил, что все дети смеются и плачут совершенно одинаково.

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

Старый Доктор открывает «Дом сирот»

Корчак много ездил по Европе, смотрел, как устроены сиротские приюты и заведения для малолетних преступников. Он видел, что все делают всё не так, он хотел создать такое место, где любой ребенок был бы защищен от несправедливости. В 1910 году Корчак оставил врачебную практику и стал директором приюта, из которого потом вырос его знаменитый «Дом сирот». Жизнь в «Доме» строилась по законам, которые после перенял Макаренко: самоуправление, детский товарищеский суд, старшие дети присматривают за младшими.

Слава о «Доме Сирот» побежала по всей Европе, к Корчаку на стажировку приезжали молодые педагоги и врачи. В эти годы он пережил большую личную беду: заразился тифом в военном госпитале. Мать потребовала, чтобы его перевезли к ней домой. Когда Корчак очнулся, он узнал, что мать заразилась от него и умерла. Он долго выходил из депрессии, и написал в это время свои лучшие книги: про короля Матиуша, про маленького Джека.

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

В книжке про Матиуша был такой персонаж – Старый Доктор. Матиуш хотел сделать мир справедливым и добрым, без бедности, зла и насилия – но получалось у него плохо, и только Старый Доктор все понимал и любил одинокого и запутавшегося мальчика. И когда Корчаку предложили вести на радио свои передачи, он взял псевдоним Старый Доктор. В сорок лет он был уже лысым, бородатым, с мудрым стариковским взглядом подслеповатых глаз.

Эти программы слушала вся Польша. Старый Доктор рассказывал сказки, разговаривал со слушателями, отвечал на вопросы. Его все обожали. Он был, пожалуй, самым уважаемым человеком в стране: его все время приглашали экспертом в разные советы по опеке и сиротству, он выпускал детскую газету, где репортерами были дети, а редакторами – подростки, и он выпустил книгу «Право ребенка на уважение», когда ООН еще и не снилась «Декларация прав ребенка».

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ
РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

Со всеми слабостями и страхами – например, Корчак считал что он, «сын сумасшедшего», не имеет права на семью и детей – это был великий человек. Таких один на миллион, а то и меньше.

Старый Доктор пытается жить

Потом в Польше настали плохие времена. Правительство страны упразднило закон, который давал евреям, украинцам и русским равные права с поляками. Старого Доктора уволили со всех его высоких должностей, передачи по радио тоже отменили. У него остался только «Дом Сирот». А в 1939 году началась Вторая мировая. Город был в огне и дыму, быстро кончилась вся еда. То там, то здесь на улицах можно было увидеть Старого Доктора – он перевязывал раненых, уводил с собой потерявшихся детей. Потом началась оккупация. Интеллигентнейший Корчак ходил по домам, и даже не просил, а требовал:

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ
«Отдайте вашу еду детям, все равно фашистам достанется!».

Через год «Дом Сирот» перевели в еврейское гетто. Пока было можно, Старый доктор, опираясь на палку, выбирался в город добывать детям еду, а в остальное время лечил, учил... Все как всегда. Много хороших людей тогда ему помогало, а однажды, в канун Хануки к «Дому» подъехал мусоровоз, под мусором были спрятаны подарки для детей. «Надо пытаться жить, надо жить... хоть как-то!» – повторял Корчак.

Януш Корчак
Кадр из фильма «Януш Корчак»
РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

Даже в гетто его дети всегда были умыты и опрятно одеты. Они продолжали учиться и жить по справедливым законам Детской Республики.

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

Скоро по Варшаве поползли слухи об Освенциме, о лагерях смерти, о газовых камерах. Подпольщики хотели спасти Старого Доктора, главное национальное достояние Польши. Для него приготовили надежное убежище в городе. Один друг Корчака пробрался в гетто, принес поддельное удостоверение личности – надо бежать, и немедленно! Потом этот друг вспоминал: «Он посмотрел на меня так, будто я предложил ему совершить предательство или украсть».

Старый Доктор встает впереди колонны

Никто их ни о чем не предупреждал. 6 августа 1942 года «Дом сирот» жил, как обычно. А ведь накануне Адам Черняков, председатель самоуправления гетто, пытался договориться с нацистами: «не троньте хотя бы детей!» Когда нацисты отказали в этой просьбе, он принял яд.

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

Итак, было обычное утро. Дети позавтракали, дежурные уже домывали посуду. Вдруг раздался крик:
– Все евреи на выход!
Доктор Корчак и воспитатели переглянулись – вот и все. Воспитатели ведь сами когда-то росли в «Доме сирот», они знали, что останутся с детьми, и знали, что делать. Кто-то из них принес знамя маленького короля Матиуша: золотой клевер на зеленом поле. Узнать бы, что сказал Корчак детям! Что-то такое, после чего они спокойно построились в колонну и – выше головы – пошли в свой самый последний поход.

Люди, которые стояли в тот день у своих домов, говорили: рыдали даже камни мостовой.

... Потом эти же самые люди в утешение себе придумали историю, которую рассказывали своим детям, а те – своим: мол, Старый доктор отцепил вагон, все ребята и воспитатели спаслись, потом их спрятали в надежном месте. Доктор потом еще долго ходил по Польше – в каком доме хорошие люди живут – в тот стучит, а в каком плохие – тот стороной обходит.

А в Треблинке, на месте лагеря смерти немедленного уничтожения, стоит сейчас памятник Строму Доктору и его детям, убитым фашистами в газовых камерах. Это простой камень, на нем написано: «Януш Корчак и дети».