«Я шла в школу и смотрела: нет ли брошенного младенца?» История приемной мамы
Трудная известность
Наталья Тупякова — известная фигура в сообществе приемных родителей. И вне его тоже. В 2014 году внимание Натальи привлекла история борьбы за Надю, детдомовскую девочку с тяжелой инвалидностью. Надю не хотела отпускать из детского дома директор, считавшая, что девочке будет лучше в сиротском учреждении. Внимание общественности помогло, и сейчас Надя живет в семье Тупяковых, состояние девочки с тех пор значительно улучшилось.
Через год имя Натальи снова замелькало в информационном пространстве в связи с историей Матвея. От малыша отказалась кровная мать, он получил серьезные ожоги в детской больнице. Наталья была готова забрать ребенка, но она была не единственным кандидатом. Опека тогда отдала предпочтение другой женщине, которая стала мамой для Матвея. История с Матвеем была топовой в сводках новостей, несколько месяцев она не сходила с экранов телевизоров и с Интернет-сайтов.
Такое «внимание» выдержать очень трудно. «Я почти полгода после всего этого болела, восстанавливалась, – рассказывает Наталья. – Залегла на дно, жила в режиме сбережения. Пережить тяжелую историю помогли друзья и родные — мама и сестра».
У Натальи уже были приемные дочери Ариана и Надя, кровный сын Рудик. Все они поддерживали маму. После всего этого еще детей Наталья брать в семью не планировала. Но чуть больше года назад в семье появился Глеб – «масик», как зовет его приемная мама.
«На себе испытала ощущение сиротства»
У Глеба нет особенностей здоровья, как у Арианы и Надежды (обе девочки с аутизмом), но зато много особенностей поведения (все, что пугает в детдомовских детях, Глеб и «выдает», скрывая израненное сердце от новой боли) — до того, как он попал к Тупяковым, его несколько раз возвращали в детский дом. Собственно, чтобы этого не случилось снова, Наталья и взяла Глеба.
«Однажды мне написала моя знакомая, психолог школы приемных родителей (ШПР), специализирующаяся на возвратах: вот, мальчика возвращают, – рассказывает Наталья. – Стали искать ему новую семью по своим знакомым приемным родителям — в итоге, моя знакомая нашла. Там была ресурсная семья: родители — психологи, кровные дети — взрослые, а еще бабушки и дедушки. Большая трехкомнатная квартира, дача, машина. Но через два месяца они тоже мальчика вернули. Знакомая мне снова написала: "Чувствую себя виноватой. Что делать?" И я решила, что заберу ребенка на время, пока ему не найдут семью. Если бы он оказался в детском доме, уже не маленький, с двумя возвратами, то его шансы найти семью резко бы упали».
Наталья была не уверена в успехе — ей казалось, что даже временную опеку над ребенком ей не дадут, но считала: «Что-то сделать я была должна для мальчика. Хоть что-то, не могла поступить иначе».
«Не могла поступить иначе». Смысл подобного долженствования многим людям не вполне ясен — ведь даже взять котенка бывает непростым решением, а тут — человек, подросток отнюдь не с простым характером. Откуда появляется этот огонь долга?
«Когда мы брали первого ребенка, Ариану, у меня все было классически: хотелось здоровую, славянку, до трех лет, – рассказывает Наталья. – Уже когда я ехала ее забирать, выяснилось, что у нее инвалидность. Что было делать? Мы со старшим сыном уже привыкли к мысли, что она наша, и я ее забрала — такую, какая есть».
«Вместе с ней я поняла, что это значит — отсутствие семьи. Окунулась в ее горе — и на себе испытала ощущение сиротства. Я понимаю, что это значит для ребенка — как меняется его душа, как ломается судьба. Это очень страшно. И когда ты понимаешь, что у тебя есть ресурс помочь, то вопрос — помочь или нет — не стоит».
«Когда я вижу, что у моего ребенка, несмотря на все его травмы, жизнь поворачивается к лучшему, появились предпосылки к овладению самостоятельности, что ребенок сможет научиться любить, отдавать, сможет заботиться о ком-то – это меня очень радует, – отвечает Наталья на вопрос, от чего замирает родительское сердце и становится понятно: все не напрасно.
«Даже неполная семья — в тысячу раз лучше, чем детский дом»
Наталья с детства хотела взять ребенка из детского дома. Но откуда именно возникло желание, она не помнит. «Помню только, когда шла в школу, смотрела по кустам — вдруг младенец брошенный лежит. Я бы его забрала. Лет 10-11 мне было».
Младенец в кустах девочке так и не попался — зато, когда она выросла, осуществила свою мечту, когда у нее был уже кровный сын. В детский дом она пошла, как говорит, «за дочечкой».
Не пытались ли ее отговаривать? Ведь дочку можно было бы получить более привычным путем, например, выйти замуж. «Пытались, конечно, – говорит Наталья. – Когда я приехала за Арианой, мне в детском доме говорили: "Зачем вам эта больная девочка, возьмите лучше вон того хорошего мальчика". Отговаривали долго. Сидели четыре часа подряд, обрабатывали меня — директор, врач дома ребенка. Это было из добрых побуждений, я думаю. Может, возврата боялись».
Претензий по поводу неполноты семьи Наталье не предъявляли. «Конечно, полная семья лучше, но это при условии благополучных отношений между взрослыми. Если выбирать между детдомом и неполной семьей, неполная семья для ребенка-сироты — в тысячу раз лучше».
Слово-триггер «опекунские» и разговор об этом вызывает у Натальи усталость — множество раз ее об этом спрашивали. Человек довольно сдержанный и деликатный, она не знает, какими еще словами развенчать миф о «корыстных» приемных родителях. «Какой смысл говорить разумные слова людям, которые не хотят слушать, а хотят уколоть или унизить?» – спрашивает она.
Среди тех, кого Наталья знает лично, людей, берущих под опеку детей ради денег, нет. «Все мои знакомые хотят детям помочь, реабилитировать их, – говорит она. – Материальная поддержка приемных родителей очень важна и нужна. Если бы не она, я бы не смогла воспитывать троих приемных детей. Мне пришлось бы выйти на работу — а детей куда? Они ведь на домашнем обучении, им необходима моя помощь, мое присутствие рядом».
Бывает ли отпуск у приемной мамы
У Натальи два образования — среднее медицинское и неоконченное высшее педагогическое. Обе специальности помогают ей в воспитании детей. Кроме педагогических проблем приемных, она решает и медицинские вопросы. Каждый день она рядом с детьми — помогает, утешает, воспитывает, лечит.
На вопрос о том, бывает ли у нее отпуск, Наталья усмехается: «Нет, что вы, какой отпуск. Ну, то есть, бывает, конечно, но вместе с детьми. Некоторые приемные мамы могут поехать куда-то одни, если муж или родственники подхватывают детей. Но это редко — в основном, все мы без больничных, отпусков и без выходных».
Она научилась восстанавливаться на ходу, отдыхать в строю. «Не сразу получалось. Постепенно появились навыки восстановления, самопомощи, прокачки и восполнения ресурсов. Отслеживаю в себе моменты истощения — и стараюсь к психологам обращаться, и читаю по теме. Разговариваю с другими приемными родителями».
Наталья даже успевает подрабатывать компьютерной вышивкой — разрабатывает схемы для других вышивальщиц на заказ и вышивает на машине сама. Хотя непонятно, нужно ли тут слово «даже»: подработка Натальи — не просто хобби, а способ пополнить семейный бюджет, который никогда не бывает полон. Было время, когда вышивка была единственным способом выжить.
«Сегодня, например, мы очень плодотворно провели день, – говорит Наталья. – Ходили в кино, гуляли, по пути зашли в два магазина. С утра сидели дома, делали уроки, приходил репетитор».
Дети засыпают часов в девять, после этого Наталья занимается необходимыми домашними делами — готовит еду, стирает, проверяет почту, работает над вышивкой. Ложится поздно, встает рано.
Потому что рядом с Рудиком, Арианой, Надей и Глебом должна быть мама.
Текст: Наталья Волкова, автор фонда «Измени одну жизнь»
Фото: Антон Карлинер