Клуб добряков: история женщины, которая справилась со своими потерями и теперь вдохновляет других

Если бы я была актрисой и режиссер попросил меня расплакаться, я бы подумала о том, что мне исполнилось 39 лет, и я впервые старше моей мамы, которой навсегда 38. Вроде и простая мысль, но я пока никак не могу в себя её вместить. Сейчас я понимаю, что время не лечит, но оно учит жить с болью. Многие склонны полагать, что со временем боль от горя притупляется, уменьшается. Но мне близка идея, что на самом деле, боль не становится меньше. Это мы растем вокруг нашей боли.

Мне было 5 лет, когда папа женился во второй раз. Он врач-психотерапевт. И хотя люди этой профессии профнепригодны в отношении близких, у нас в семье хотя бы не было токсичности, агрессии. За счет этого ты растёшь более уверенной в себе. Папа старался давать нам свободу выбора и всегда поддерживал. Я чем только ни занималась в школе — от театра и танцев до айкидо. Сейчас папа на пенсии, ведёт частную практику. В свои 73 года гоняет на велосипеде, пишет книги и стихи, вместе с мамой (его вторая жена стала нам с братьями второй мамой) берёт уроки танго, ходит под парусом.

Именно он сформировал во мне привычку помогать, научил деятельному сочувствию. Ещё 30 лет назад папа с командой единомышленников создал инклюзивное сообщество — взрослые с инвалидностью проводили уроки доброты в школах. Рассказывали, как реагировать на человека в коляске, как заботиться о природе. Мой папа суперальтруист. Встретив на вокзале человека, оставшегося без ночлега, мог привести его домой. И это при том, что денег в семье было немного. Я помню, что стеснялась приглашать к нам в дом одноклассников, потому что мы очень бедно жили. Но папа всегда стремился помочь, выручал, и папина жена его в этом поддерживала.

Я как-то легко стала называть её мамой. Не помню уже, как это случилось в первый раз. Но точно не так драматично, как это бывает в кино. Я же была маленькая, и мне просто нужна была мама. У каждого из моих братьев был свой путь к такому принятию. Но никто никого не торопил. Я считаю, нам очень повезло, что папа встретил такого заботливого, тактичного, доброго, порядочного человека. Я никогда не хотела подражать никому из знаменитостей, но моя вторая мама для меня — несомненный образец во многом. А ведь это невероятно трудно — войти в семью, пережившую трагедию, связать жизнь с вдовцом с пятью детьми, и полюбить их как родных. Я научилась от неё тактичности, уважению к себе и людям, умению заботиться о себе в любой обстановке.

Я суперадаптивна, со всеми умею находить общий язык. Ведь я росла в большой семье. У всех разные интересы, и ты всё впитываешь, учишься понимать, подстраиваться. Я могла поддержать разговор на любые темы, разбиралась в машинах и мотоциклах, в компьютерах. А ещё три старших брата — это не шутка! Меня в школе никто никогда не обижал.

С моим мужем Антоном мы знаем друг друга с детства. Мы даже выяснили, что во втором классе учились в одной школе. Наверняка встречались на переменах, но в то время не запомнили друг друга. Антон тогда зачем-то портфель другой девочки носил, а потом и вовсе перешел в другую школу. В 12 лет судьба дала нам второй шанс. Мы встретились в театральном кружке. я увидела симпатичного зеленоглазого парня и сразу подумала: «Надо брать!» И закрутилось. Первая любовь, первый поцелуй. Всё было трепетно и нежно. Гуляли, держась за руки. А потом чувства мои стали остывать, и я решила, что пора расстаться. Вот такая была ветреная.

Мы оказались в одной компании. Стали переписываться, иногда вместе ходили в кино. Я воспринимала Антона исключительно как друга, заботливого, верного, надёжного, но только друга. В личной жизни у меня как-то всё не ладилось. И тогда я пришла к папе. Ты ж психотерапевт, говорю, давай помогай, почему я такая умная, красивая и одна? И мы разобрались, я поняла, какой мужчина мне нужен.

Он тем временем стал встречать меня с работы, терпеливо учил кататься на сноуборде. И я всё больше замечала, что он подходит под описание, которое мы составили с папой. С ним было интересно и как-то подозрительно легко. Он не пытался меня переделать. Однажды я спросила его: «Мы что, встречаемся?» И он ответил: «Мне всё равно, как это называется, я тебя люблю». Через год мы поженились.

Пять лет назад во время беременности я потеряла ребёнка. У нас к тому моменту уже было двое детей, и я совершенно не ожидала, что это может случиться со мной. По сути это было первое большое горе в моей взрослой жизни, и оно стало тяжёлым испытанием для нашей семьи. Антон очень старался поддержать меня. Но это был настолько серьезный кризис, что мы вместе и по отдельности работали с психологом. Мы вместе работали с психологом. Столкнувшись с такой болью, люди часто не знают, как себя вести. Ничто не ранило меня тогда сильнее, чем попытки отвлечь, делая вид, что ничего не произошло, словно были неважными чувства, которые разрывали меня изнутри. Я знаю, это не со зла. Нас так учили — не сыпать соль на раны, подбадривать словами «Держись, всё пройдёт». А мне становилось легче, когда кто-то говорил: «То, что произошло, действительно ужасно».

Я поделилась нашей утратой в своем блоге, потому что мы уже анонсировали беременность. И получила такое количество комментариев! Мне писали и женщины, и мужчины. Даже мои близкие друзья, которые, как оказалось, тоже это пережили. Об этом не принято говорить. И возникает ощущение, что подобное могло случиться только с тобой, и значит, с тобой что-то не так. Я часто пишу о личном, потому что мне важно, чтобы кто-то где-то там наедине со своей бедой прочитал и подумал: «я не один такой». Чтобы как можно больше людей научились проявлять заботу, не раня.

История «Клуба» началась в 2013 году. Он вырос из моих социальных сетей. Тогда в них было порядка 150 человек: мои однокурсники, коллеги, друзья. Я увидела пост о сборе средств девочке из моего родного Новокузнецка. Подумала: пусть и у меня в блоге будет эта информация, вдруг кто-то отзовётся. Нужно было собрать 50 тысяч евро на срочную операцию в Германии. По неопытности не понимала, как это сложно в такой короткий срок. Но многие отозвались, нас поддержал один фонд — и мы закрыли сбор.

Был невероятный драйв от того, что всё получилось. Потом сборы стали идти один за другим, аудитория росла. Сейчас нас уже около 200 тысяч — огромное сообщество помогающих людей. Кто-то написал однажды: «Мы настоящий клуб добряков». Так и закрепилось название. И пошло. Я получала просьбы о помощи, советовалась с врачами, рассказывала подписчикам. И «добряки» помогали. Мы помогаем всем, кто в этом нуждается, собираем деньги на лечение, реабилитацию, оборудование взрослым и детям с тяжёлыми диагнозами.

Когда вижу проблему, думаю: «Наш фонд может помочь?» Если да, мы подключаемся. Помню, 20 лет назад, в самом начале этого пути мы разговаривали с мужем (мы оба соучредители фонда), и он спросил каким я вижу «Клуб добряков». В то время фонды воспринимались в основном, как просители. И я ответила: «Хочу, чтобы я никогда не просила, а люди сами несли нам деньги на добрые дела». Могу сказать, что нашла своё предназначение. Я люблю и умею вдохновлять людей. Моя любимая цитата Антуана де Сент Экзюпери: «Надо заразить людей стремлением к бесконечному морю, тогда они сами построят корабль».

Два года назад мне поставили диагноз «рак». Это был обычный чекап, который я делала регулярно. В 23:45 получаю сообщение — опухоль в щитовидке злокачественная. Перечитала несколько раз. В голове стучало: «Я так и знала! Я так и знала!» Было отчаяние, но и облегчение. То, чего я так боялась после ухода мамы всю жизнь, наконец случилось. И теперь я могу не только тревожится, но и действовать. После первого шока, слёз, злости: «Как же можно сообщать такие новости на ночь глядя?!» — я выдохнула, взяла ручку и составила список того, что мне нужно сделать.

Все взвесив, я выбрала главный университетский госпиталь Каталунии в Барселоне (Hospital General de Cataluna). Там уже помогли многим подопечным «Клуба добряков», и мое сердце подсказывало: туда!

Я очень боялась боли, но еще больше — результатов биопсии. Меня оперировала одна из лучших хирургов-эндокринологов Испании Мирейя Ботей. Она встретилась со мной накануне операции, разъяснила, что планирует сделать. После удаления щитовидки пришла проведать меня в реанимацию, регулярно навещала в палате, а потом прислала мне очень теплое письмо с поздравлением, что операция прошла успешно и мне даже не потребуется радиоактивный йод. Так счастливо закончились очень тяжелые полгода моей жизни, когда моменты отчаяния и неизвестности сменялись злостью (да почему я?!) и благодарностью (а, понятно почему, спасибо!).

Я прошла через ад, но это дало мне смелость быть собой и ни перед кем за это не оправдываться. Та операция прошла успешно, и так счастливо закончились тяжёлые полгода моей жизни, когда отчаяние и злость сменялись благодарностью.

Я потеряла маму, но меня вырастила женщина, которую я очень люблю и во многом на неё ориентируюсь. Я благодарна за то, что папа не остался один. За свой диагноз. Не пройдя это испытание, я никогда не решилась бы переехать жить к морю, заняться танцами, дважды пробежать полумарафон. У меня произошла полная смена картинки, глобальная переоценка ценностей. Болезнь помогла мне понять, как важно жить свою жизнь, делать то, что я хочу. А я ещё очень многого хочу. Хочу увидеть северное сияние, хочу на Южный полюс к пингвинам, хочу пожить в Италии в домике с садом у моря, выучить испанский и научиться играть на гитаре. К подружке хочу в Австралию слетать, с парашютом прыгнуть в Дубае. В общем, хочу прожить жизнь так, чтобы я потом внукам рассказывала, а они дышать забывали.