Флаги на башнях. Как Макаренко воспитывал беспризорников

Уважение, свобода и личный пример. Сеанс педагогической магии. Вспоминаем судьбу Антона Макаренко в 135-ю годовщину со дня его рождения.
Флаги на башнях. Как Макаренко воспитывал беспризорников
РИА Новости
«Всё это были характеры по меньшей мере оригинальные. Тут были не только воришки; некоторые из этих молодых людей обвинялись в изнасиловании, проституции, подделке документов, в бродяжничестве — в общем, тёмная, невежественная компания»... Так Антон Макаренко написал о первых воспитанниках своей колонии. Ему предстояло помочь этим подросткам стать совсем другими людьми, свободными, сильными, счастливыми. И у него получилось.
Содержание статьи

Звучит гордо

1920 год. В стране еще не закончились бои гражданской, везде нищета, разруха, ужас, голод, пьянство. Молодой педагог Антон Макаренко твердо знает, что скоро из всего этого вырастет прекрасная страна. Ему кажется, что с педагогикой этой что-то не то: «Сколько тысяч лет она существует! Сколько книг, сколько бумаги, сколько славы! А в то же время пустое место, ничего нет, с одним хулиганом нельзя управиться, нет ни метода, ни инструмента, ни логики, ничего нет. Какое-то вековое шарлатанство!»

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

Он давно живет под огромным впечатлением книг Максима Горького, и личность Горького приводит его в восхищение: вышел из такого болота, бедности, из среды, враждебной всему красивому и смог воспитать себя в такого Человека! Макаренко старается звучать так же гордо, как Горький, он глубоко убежден, что это может каждый, если ему немного помочь.

Примерно с такими мыслями Антон едет в Ковалевку, небольшое село под Полтавой: его назначили руководить «колонией для дефективных».

Первые семнадцать воспитанников — упрямые дети улицы, твердо избравшие жизненный путь, который приводит к канаве под забором. Ничего другого они не хотели и наглухо отказывались перевоспитываться. Воровство? Подростки воровали все, до чего могли дотянуться. Пьянство? Они умели и любили это с детства. Дедовщина, мат, травля, насилие и всяческое АУЕ? Да сколько угодно.

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

Антон тоже был упрям, и примерно через полгода всё стало меняться. Временно пропустим шесть следующих лет, и вот мы в образцовой колонии имени писателя Максима Горького. Нищета позади, на дворе колонии самообеспечение и экономическое процветание: небольшой табун лошадей, огромная свиноферма, поля, которые обрабатываются согласно последним достижениям агрономической науки. Сам Горький регулярно пишет колонистам письма, они ему отвечают.

Жизнь «заполнена и прекрасна».

Мальчики и девочки учатся в семилетней школе, работают на ферме и в поле, а еще у них свой театр (новый спектакль каждую неделю) и оркестр. Всё вокруг них красиво: одежда, комнаты, цветы. Цветов должно быть много, одежда должна быть красивой, на этом Макаренко настаивал. Вокруг колонии нет забора, ее не караулят охранники: не смотря на название, это сообщество свободных людей.

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ
РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

Если кто-то хотел уйти, он мог, но от счастья не уходят. Колонисты стали самыми прогрессивными, самыми интеллигентными людьми в Ковалевке и окрестностях. На праздники местные приходят к ним в гости, смотрят на их интересную жизнь, удивляются, запоминают... Как получилось у Макаренко это педагогическое волшебство? Главный принцип его педагогики кажется парадоксальным: «Как можно больше уважения к человеку, и как можно больше требования к нему».

А подумаешь, и не парадокс вовсе: много требовать можно только от того, кого очень уважаешь. Дети это понимают.

Писатель Максим Горький и педагог, руководитель колонии Антон Макаренко в детском воспитательном учреждении для беспризорных детей имени Горького
Писатель Максим Горький и педагог, руководитель колонии Антон Макаренко в детском воспитательном учреждении для беспризорных детей имени Горького
РИА Новости
РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ


На вас всегда смотрят

Переломный момент случился, когда Макаренко организовал из колонистов патрули, чтобы по ночам защищать деревню. Они охраняли улицы, ловили грабителей и самогонщиков, передавали их в милицию. Днем работали в подсобном хозяйстве, урожай отвозили на базар в город. Подростки научились зарабатывать деньги, победили голод, навели порядок в деревне: они уважали себя и гордились собой. Таких приемов в педагогическом арсенале Антона было много, но они не сработали бы без личного примера.

Это главное, ребенок всегда смотрит на своего взрослого.

«Как вы одеваетесь, как вы разговариваете с другими людьми и о других людях, как вы радуетесь или печалитесь, как вы обращаетесь с друзьями и с врагами, как вы смеетесь, читаете газету — всё имеет для ребенка большое значение <...> Никакие рецепты не помогут, если в самой личности воспитателя есть большие недостатки».

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ
РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

А еще сработало вот это «я вас не держу, вы здесь, потому что хотите быть здесь». Дети хотели оставаться в колонии, даже когда там не было никакой еды, кроме хлеба. Отличная социальная среда появилась в колонии раньше, чем нормальная еда. Жизнь была устроена мудро: все дети были разбиты на отряды из 7-15 человек, маленькие семьи, в которой каждый отвечал за каждого. Никто не мог обижать новичков или малышей – это было непреложным правилом.

И еще за каждого малыша отвечал кто-то старший.

«У нас у каждого старшего был обязательно так называемый "корешок". Каждый имел своего корешка в другом классе, другом цеху, другом отряде. Тем не менее, они всегда были вместе. Это неразлучная пара, это младший и старший братья, причем старший крепко держит в руках младшего. Если младший набедокурил — старший исправляет его. Корешки всегда ходили компаниями — человек десять малышей и столько же старших».

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

В колонии практиковалась сменяемость власти: чтобы командир отряда не стал унылым должностным лицом, его переизбирали каждые три месяца или полгода. Командиры отрядов наравне с преподавателями входили в Совет колонии, который принимал все важные решения. Дети могли, например, поставить вопрос об увольнении воспитателя.

В колонии было то, чего для этих ребят не было больше нигде в мире: справедливость, демократия, самоуправление. Там было интересно: театр, книжки, кружки! Но было такое правило: если так решит общее собрание, колониста могут изгнать; и даже Антон не может этому помешать. И если так было. колонист переставал быть частью прекрасного братства, возвращался туда, где надо будет каждый день выживать и... и ничего больше.

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ
Антон Макаренко, начальник коммуны, среди воспитанников
Антон Макаренко, начальник коммуны, среди воспитанников
РИА Новости
РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

Крупская против

Через шесть лет колонию Макаренко перевели в Куряжский монастырь под Харьковом и объединили с действовавшим там «Реформаторием имени 7 ноября». Реформаторий создали сразу после революции: там под присмотром Наркомпроса 200 малолетних преступников реформировались в сознательных советских граждан. Эксперимент провалился сразу. Беспризорники, собранные со всего Юга быстро стали сплоченной бандой, наводившей ужас на все окрестности и даже на Харьков.

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

Собственно, Макаренко перевели сюда, потому что никто не мог справиться с этими дикими детьми. Последней каплей стали несколько убийств и ограбление жены немецкого посла. Грязные, вшивые, вечно больные дети сидели по уши в грязи. Воровские понятия запрещали им убирать комнаты и топить печи. Они отказывались работать, воровали, жестоко, не по-детски дрались. «Пока я жив — я пути "малины" не допущу!» — предупредил Антон. Это были чуть ли не первые его слова на новом месте.

120 колонистов из Ковалевки социализировали куряжских в несколько месяцев. Через год все жили по одним правилам. В колонию все время привозили новых беспризорников, и для них придумали вот что. Каждому новичку через пару месяцев выдавали значок колониста, и все были обязаны верить ему на слово. За нарушение доверия — выход из колонии. «Это преступление более сильное, чем воровство, чем невыход на работу. Твоему слову верят, поэтому ты не можешь соврать — это закон».

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ
Дела у колонии на новом месте быстро пошли в гору, там было больше пахотной земли, была даже электростанция.

А еще через год все закончилось: на очередном комсомольском съезде Надежда Константиновна Крупская лично раскритиковала педагогическую систему Макаренко как «несоветскую». Ему предложили: или отказываетесь от своих ошибочных подходов к воспитанию, или уходите из колонии. Макаренко, понятно, ушел. Руководить колонией имени Горького стали совсем другие люди, и скоро она стала просто местом лишения свободы, с вертухаями и колючей проволокой.

Макаренко успел реализовать еще один очень крутой проект, Коммуну имени Ф. Э. Дзержинского под Харьковом.
РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

Все повторилось: трудные подростки затянули на год пояса, подняли свое локальное сельское хозяйство, откормились, подкопили денег... И решили открыть какое-нибудь новаторское производство. Антон искал особенное дело, чтобы оно позволило его коммунарам научиться сложным профессиям, и чтобы производить такие штуки, которых в СССР еще не было.

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

И они построили завод электроинструментов, первый в Союзе, а потом открыли производство фотоаппаратов. Коммуна процветала, только государству по 4,5 миллионов в год отдавали. Но время Макаренко сжималось, его оставалось совсем мало. Антону и так повезло, эти 16 лет были удивительными: колонисты почти не получали государственного обеспечения, зато к таким педагогам, как он, никто не лез с методическим контролем, проверками и распоряжениями.

Это было время удивительной педагогической свободы, а второй половине тридцатых оно закончилось.

А тут еще страна осознала, что продукция коммуны важна для оборонной промышленности, и на фабрику набрали взрослых рабочих. Харьковская трудовая коммуна стала Харьковским комбинатом НКВД СССР им. Ф. Э. Дзержинского. Антон, в то время уже автор бестселлера «Педагогическая поэма» переехал в Москву, ему помог Горький. Педагог Макаренко стал писателем Макаренко. А больше всего в жизни его радовало, что один из его 3000 воспитанников не попал снова в колонию или в тюрьму. «Мои горьковцы тоже выросли, разбежались по всему советскому свету, для меня сейчас трудно их собрать даже в воображении.

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ
Педагог и писатель Антон Семенович Макаренко с педагогами коммуны имени Ф. Дзержинского
Педагог и писатель Антон Семенович Макаренко с педагогами коммуны имени Ф. Дзержинского
РИА Новости
РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

Никак не поймаешь инженера Задорова, зарывшегося в одной из грандиозных строек Туркменистана, не вызовешь на свидание врача Особой Дальневосточной Вершнева или врача в Ярославле Буруна. Даже Нисинов и Зорень, на что уже пацаны, а и те улетели от меня, трепеща крыльями, только крылья у них теперь не прежние, не нежные крылья моей педагогической симпатии, а стальные крылья советских аэропланов...»

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

Макаренко умер от сердечного приступа в поезде: вез на кинофабрику сценарий про своих колонистов...

Нажми и смотри