Что происходит в Афганистане: талибы*, шариат и права женщин

Чего хотят талибы*? Во-первых, они хотят (и уже провозгласили) создание в Афганистане Исламского эмирата. Что это значит для граждан страны? Это значит, что единственным законом на территории страны будет шариат, причем в толковании Талибана*. В итоге получается смесь исламских законов, в самом жестком их толковании, и племенных законов, которые существуют у пуштунов — основной этнической группы, которая поддерживает талибов*. «Получается закон, который дискриминирует женщин, девочек, девушек — значительно сильнее, чем даже в других мусульманских странах», — дополняет она.

Наталия Ханова добавляет, что к нынешней ситуации привел слишком стремительный вывод американских войск — на фоне хрупкой и нестабильной ситуации в стране. То, что правительства других стран пошли на переговоры спровоцировало один из самых мрачных сценариев: некогда разрозненное повстанческое движение сплотилось и вновь обрело силу, накопив ресурс для захвата власти. То, что можно было остановить за несколько недель серией крупных боевых операций, переросло в катастрофу, справиться с которой афганское правительство оказалось не в силах.

Как и печально это признавать, безусловно, были. Жители территорий, подконтрольных талибам*, рассказывали западной прессе, что при талибах* «больше порядка» — они могли обеспечить безопасность, которую не всегда гарантировала кабульская администрация, и, по слухам, были меньше подвержены коррупции. К тому же они старались снискать популярность в народе: бесплатно раздавали продукты или топливо из захваченных бензовозов, пытались создавать собственные больницы и школы. «Это действительно помогло им завоевать некоторое количество сторонников», — рассказывает Александра Ковальская.

«Если мы говорим о поддержке на государственном уровне, то новую власть вполне могут поддержать главные региональные игроки — Китай и Иран, хотя последний пока занял выжидательную позицию. Признание со стороны РФ тоже возможно — при условии исключения Талибана* из списка террористических организаций, причем сначала новый статус афганских радикалов должен определить Совбез ООН», — объясняет Александра.

Наталия Ханова рассказывает, что за последние 20 лет Афганистан сильно изменился — несмотря на патриархальный уклад и опору на родоплеменные традиции, свойственные реакционной части населения. В стране выросли поколения женщин с активной жизненной позицией, заинтересованных в том, чтобы получить образование, служить обществу, выйти за пределы роли, которую отвела для них патриархальная культура. Афганцы пожертвовали многим ради безопасного и гармоничного развития общества, защиты прав человека, в том числе этноконфессиональных меньшинств и других уязвимых социальных групп, развития образования и медицины, расширения возможностей для новых поколений.

«Само понятие "западные ценности" в России сейчас имеет негативный подтекст. Но демократия, базовые права человека, равенство граждан перед законом – общепринятые ценности в цивилизованном обществе, они закреплены в подавляющем большинстве современных конституций. В том числе и в афганской конституции 2004 года. Даже до 2004 года аналогичные статьи присутствовали в основном законе страны — за исключением первого правления талибов*», — отвечает на вопрос Наталия Ханова.

Александра Ковальская говорит об этом так: «В Афганистане всегда была своя "система координат". Даже до того, как США пришли строить демократию, здесь уже был ее местный аналог. Например, для решения государственных вопросов созывали своего рода всенародный референдум — лойя-джирга. Лойя-джирга принимала решение о назначении правителя, объявлении войны и тому подобных вещах. На местах действовали советы старейшин, и пусть закон был устным, но он существовал и работал эффективно, в отличие от западной модели. Этот закон содержал инструкции на любой случай».

В Российских статьях можно встретить идею, что свободнее всего афганские женщины были, когда Афганистан контролировали советские солдаты. CNN пишет то же самое об американских войсках.

Полагаю, что было бы неправильно расценивать свободу афганских женщин исключительно как продукт влияния внешних сил, говорит Наталия. Кто знает, как сложилась бы история борьбы за права женщин в Афганистане, если бы в стране не случилось множество государственных переворотов, оттеснивших «женскую повестку» на второй план. Ещё в 1920-е годы королева-консорт Сорайя Тарзи сделала вклад в развитие женского образования и основала первую в стране ассоциацию по защите прав женщин. К несчастью, последующие конфликты на территории страны зачастую приводили к росту влияния консервативных сил, делавших упор на так называемые традиционные ценности. Именно это происходило при моджахедах, боровшихся с советским влиянием, а чуть позже – в ещё более жёсткой форме – стало обыденностью при талибах* в 1990-е годы, когда расправы над женщинами стали обычным делом.

«Мне хотелось бы отметить, что и при Хамиде Карзае (правил страной 12.04—09.14), и при следующем президенте Ашрафа Гани (09.14—08.21) женщины Афганистана не были в безопасности. В эти годы, как на подконтрольных талибам* территориях, так и в крупных городах, жертвами атак становились афганские женщины-госслужащие, журналистки, учащиеся и преподаватели школ для девочек. Тем не менее, многие афганские женщины продолжали бороться за свои и чужие права, продолжая работу вопреки рискам и неиллюзорным угрозам. Мне кажется, в какой-то степени это свойство национального менталитета», — добавляет Наталия.

Подробнее о королеве Сорайе, с которой началось освобождение афганских женщин, рассказывает Александра Ковальская: «Попытки освободить афганских женщин предпринимались еще сто лет назад, когда Аманулла Хан (1919-1929) попытался дать им новый статус. Принятая в 1923 году конституция давала мужчинам и женщинам равные права, а сам король был активным сторонником женского образования и даже хотел освободить афганок от обязательного ношения паранджи. Большую роль в реформах Амануллы Хана играла его жена, королева Сорайя. Первая леди получила блестящее образование, занималась журналистикой, участвовала во всех светских мероприятиях вместе с мужем и сопровождала его во время визитов за границу. При содействии королевы в Кабуле были открыты две школы для девочек».

К сожалению, и сто лет назад, и позднее попытки изменить положение афганок к лучшему вызывали протест консерваторов и духовенства. К тому же реформы, независимо от того, проводил их король, коммунистическое правительство или избранный в 2014 году в президенты Ашраф Гани, затрагивали в основном жизнь женщин больших городов. «За пределами городов сохранялся патриархальных уклад, жизнь афганок могла десятилетиями оставаться без изменений, и ни о какой свободе речи идти не могло», — дополняет Александра.

«Мне пока в Афганистане не встречалось ни одной "очень счастливой женщины", которой нужна защита шариата, так что не исключено, что эти рассказы — просто пропагандистский ход Талибана*, — говорит Александра. — Хотя в Афганистане, особенно сельском, немало женщин, жизнь которых ограничена хозяйством и детьми. За пределы дома они выходят редко и только в сопровождении мужчин, потому что, опять же, патриархальный уклад другого не позволяет. Такие женщины, как правило, неграмотны, не мечтают о работе или независимости, и вполне возможно, что с приходом талибов* в их жизни мало, что изменится. Но рады ли они будут новой власти? Я не уверена».

До 2001 года, вторжения американских войск и свержения режима Талибана*, женщины были ущемлены, например, в правах на наследство. Наследство делилось поровну между сыновьями, а девочкам не полагалось ничего. Хотя в Коране, например, сказано, что женщина тоже вправе рассчитывать на наследство. Пусть, согласно Корану, ее доля вдвое меньше мужской — но она есть. Сейчас еще трудно сказать точно, как Талибан* будет относиться к женщинам на рабочих местах, но в данный момент женщины перестали выходить на работу — Талибы* не рекомендуют этого делать «ради их же, женщин, собственной безопасности», — комментирует Ксения Светлова.

Даже если вообразить, что Талибан* стал более терпимым и пытается улучшить свой имидж в глазах Запада — он не откажется от своей радикально-исламистской идеологии. Эта идеология очень сильно ограничивает женщин в доступе к работе, образованию, свободе при выборе спутника жизни, и так далее. Это огромный шаг назад по сравнению с достижениями, которых добился Афганистан за последние 20 лет. Пусть это сравнительно небольшие достижения — но существенные для женщин Афганистана. В стране появились певицы, которые могли выступать со сцены — хотя они и сталкивались с угрозами; женщины были телеведущими, учеными, брали медали на конкурсах робототехники. Сейчас все эти возможности для женщин будут закрыты.

Конечно, всё это в первую очередь было доступно девушкам в больших городах. Но хотя бы они могли получать высшее образование. В то время, как в деревнях сохранялись племенные обычаи и традиции, которые недалеко ушли от идеологии Талибана* — и там считалось, что девочек учить ни к чему. Сейчас многие из образованных женщин и девушек хотят покинуть страну — но как им это сделать, если у них остаются родные: дети, пожилые родители? Что мир может сделать для афганских женщин, какое давление может оказать на боевиков, чтобы не было возвращения к прошлому? Очевидно, что полностью защитить женщин от дискриминации не получится. Но можно попробовать защитить их от той дикости, которая была в 90-х годах: казни через побиение камнями, наказаний в виде ударов плетью, — рассказывает Ксения.

Талибам* свойственно представлять себя в качестве носителей и исполнителей законов шариата – в действительности не являющегося единым сводом предписаний и подлежащего разносторонней интерпретации. Представители Талибана* используют этот термин, чтобы обосновать легитимность своей власти, неспроста их самоназвание дословно звучит как Исламский эмират Афганистан. «Таким образом, талибы* стремятся предстать перед населением страны в качестве единственно законных правителей – и принудить жителей к подчинению, используя для этого, прежде всего, методы устрашения. То, как осуществляется власть на подконтрольных талибам* территориях, Афганистан уже видел в недавнем прошлом», — объясняет поведение новых властей Наталия Ханова.

Несмотря на «заигрывания», подобные объявлению амнистии для стражей порядка, не следует серьёзно расценивать эти заявления представителей движения. С высокой вероятностью жертвами расправ будут становиться стражи порядка, отказавшиеся признавать талибскую* власть, журналисты, сотрудничавшие с прозападными изданиями, и другие люди, чья деятельность прямо или косвенно связана с защитой прав человека.

Уже сейчас талибы* ведут борьбу с женской эмансипацией – в настоящее время Талибан* требует от женщин оставаться дома «по соображениям безопасности». С высокой вероятности этот запрет будет не единственным – появление женщины на улице без сопровождения или нарушение «дресскода», более характерного для глухих афганских посёлков, может послужить поводом для нападения и публичной расправы. Как бы талибы* ни стремились показать себя более либеральными, делая заявления в поддержку женского образования, в действительности афганские студентки и ученицы школ для девочек вряд ли смогут спокойно продолжить обучение – и, безусловно, от угроз не застрахованы и преподавательницы, — добавляет Наталья.

Александра Ковальская добавляет, что обещаниям новых властей не верят и внутри страны. «Практически все образованные женщины, которых я знала лично — журналистки, сотрудницы гуманитарных миссий, госслужащие — покинули страну после падения Кабула. Те, кто остался, опасаются за своё будущее».

Уже сейчас в стране начинается Гражданская война. В стране есть действующее сопротивление; в будущем оно может расшириться. История учит, что во время любой гражданской войны в первую очередь страдают женщины и дети. Когда в 90-х годах Талибы* захватывали деревни, они часто просто стирали их с лица земли — даже если все, способные держать оружие уже давно покинули поселение. Руководители крупных государств смогут, если захотят, оказывать давление на Талибан*. Ведь новой власти страна досталась разоренной, без денежных ресурсов. И на массированную гуманитарную помощь талибам* рассчитывать не придется — ведь большинство стран не признают их в качестве легитимной власти. Поэтому те страны, которые захотят помочь, смогут попытаться добиться каких-то послаблений для афганского народа, — говорит Ксения Светлова.

Правда, Наталия Ханова придерживается более пессимистичной точки зрения — «Рассчитывать на то, что в ходе переговоров у талибов* удастся выторговать соблюдение базовых прав человека, по меньшей мере, самонадеянно».

Но за две недели европейским странам все-таки удалось эвакуировать сотни тысяч человек. И сейчас все они нуждаются в помощи: вот список организаций, которым мы можем помочь ← и быть уверенными, что наши деньги помогут в том числе афганским беженцам, женщинам и детям.

*Организация Талибан признана террористической и запрещена на территории РФ