«Безумно счастлива и нравлюсь себе»: девушка с протезом выбрала жить
В тот день поздно вечером мне в голову пришла идея, как лучше оформить банкетный зал. Захотелось обсудить это с подругами, ведь до моей свадьбы оставался месяц. Села в машину и отправилась к ним. Потом уже, задним числом, казалось, что были какие-то знаки, но тогда я не обратила на них внимания. Сначала на парковке выключился свет, потом проехала нужный поворот... И ещё было необъяснимое чувство тревоги.
На одном светофоре стояла с включённым поворотником и должна была повернуть, но машина вдруг проехала прямо, а потом заглохла. Я включила аварийку, вышла, направилась к багажнику за треугольником, его почему-то не оказалось на месте, и пока искала его, услышала визг тормозов. Не сразу сообразила, что в меня въехали и зажали между двумя автомобилями. В машине, которая влетела в меня на высокой скорости, на абсолютно пустой освещённой трассе, находились двое парней в сильном алкогольном опьянении.
Увидев меня, начали отъезжать, я упала, ткань от джинсов зацепилась за номерной знак и протащила меня за собой — по дороге, где были осколки от фар, горячее машинное масло... Рядом остановилось семь машин, но ни у кого не было сети, никто не мог вызвать скорую помощь. Затем затормозил чёрный мотоцикл — и сам мотоциклист с головы до пят был в чёрном. Он перевязал мне обе ноги, одну ремнём, другую — курткой, достал телефон, чтобы позвонить в скорую, но я подтянула его к себе за футболку и сказала: «Сначала вы позвоните моему жениху, скажете, где я. Шансов выжить у меня мало...»
Уже в скорой мне начали что-то колоть в руки и ноги. Помню, поворачиваю голову. Подбегает мой Лёша. И я теряю сознание. В отделение экстренной реанимации меня доставили под номером 666. Состояние — крайне тяжёлое. Первая операция длилась 15 часов, следующая — 10. Глаза открыла на третий день, на пару секунд, во рту была трубка от ИВЛ, увидела в проёме двери двух друзей семьи, докторов и отключилась.
Только на пятый день я пришла в себя. В реанимации было ещё две кровати, на одной лежал человек в коме, на другой постоянно кто-то умирал. Меня отгородили ширмой, но она не помогла, я всё слышала — как умирают люди, как приносят следующих, еле живых. Из-за этого я начала ломаться психологически. В один момент медсестра сказала, что ко мне пришли родственники, а ведь это экстренная реанимация, туда никого не пускают. И я подумала, что со мной пришли прощаться.
Сперва зашёл Лёша, он принес открытку, прочитал мне её: «Пожалуйста, борись! Я тебя люблю, мы обязательно поженимся, и всё у нас будет замечательно...» Лёша склонился надо мной, а я ответить ничего не могу — на дороге я так кричала от боли, что голос полностью пропал на целый месяц. Потом зашёл папа, и я увидела слёзы в его глазах, затем мама... Было невыносимо тяжело, бессилие разрывало душу.
Три недели температура держалась 40, каждый день кололи наркотические препараты от боли. В одну из ночей состояние ухудшилось настолько, я пережила клиническую смерть, снова очнулась в реанимации на ИВЛ. К вечеру возле меня собрался консилиум. Врачи сказали: «Алла, начался некроз мягких тканей, мы сделали всё, что могли, и либо мы сейчас готовим операционную и ты подписываешь бумагу о добровольной ампутации, либо, скорей всего, этой ночью ты умрёшь». Меня заверили, что сделают всё так, что я буду ещё бегать. Поздно ночью увезли на операцию.
После выписки мы приняли решение жить у родителей. Мне, конечно же, нужен был уход. Муж работал, папа работал, и мама, как и когда-то в детстве, стала человеком, который помогал мне во всём. Родители выделили мне свою спальню, муж спал в другой комнате, так как очень боялся, что во сне может задеть какую-то из ног и причинить боль.
В быту было непросто, учитывая, что одной ноги нет, а вторая сломана. Например, чтобы помыть меня, муж с папой у кровати ставили табурет, на него — специальный надувной бассейн, в нём был шланг для воды и отверстие для слива. Вся процедура занимала много времени и было не очень удобно, но что поделать?
После больницы я обратилась к психологу-гипнологу: любая авария, звуки сирены скорой помощи заставляли плакать, трястись и задыхаться. За четыре часа специалист проработал всю эту боль. Но на этом я не остановилась, продолжила посещать его с большим интересом. Сеансы касались всего: отношений, карьеры, комплексов, и это оказалось настолько эффективным, что затянуло на 8 лет.
Ко мне обращаются за помощью люди разного возраста. Из-за страха, что теперь они инвалиды без ноги, жизнь не будет прежней. Некоторые пишут про мысли о суициде. Особенно тяжело утрату переносят подростки в возрасте 11-16 лет. Но я нахожу слова поддержки, которые дают им веру в лучшее, веру в себя, в то, что они справятся с этим и ещё будут искренне смеяться.
Было письмо от одной девочки 13 лет, она была в депрессии, боялась, что после операции не сможет ходить, будет некрасивой и её никто не полюбит такой. Я давно в этом мире, у меня оказалась в подписках нужная страница с таким же уровнем ампутации. И там была девушка — ухоженная, красивая, путешествует, хорошо ходит без костылей. Такие истории вдохновляют.
Я стараюсь общаться с каждым, кто написал мне с просьбой помочь, поддерживаю человека до тех пор, пока он не поверит в свои силы. Иногда на это уходит неделя, иногда — месяцы. Но я вытаскиваю их, у ребят появляется мотивация и желание жить.
После ампутации год я была прикована к инвалидному креслу. После непростой реабилитации всё-таки встала на ноги. Через неделю научилась ходить на протезе и с каждым днём ходила всё быстрее. С механической ноги перешла на электронную, потом — на бионическую. Бионический коленный модуль я получила за счёт государства. Такой хотят все, но не каждому он по силам. Он очень тяжёлый, и чтобы носить его, необходим хороший мышечный скелет.
Почувствовала на себе каждый вид протеза в разных условиях. Поэтому знаю, с чем могут столкнуться подопечные. Например, одна девочка мучилась с походкой, испытывала дискомфорт. Врачи разводили руками, не понимали, где проблема. Тогда я попросила видео и сразу догадалась, что случилось — установлена неудобная гильза. Буквально на следующий день эта девочка светилась от счастья и без конца благодарила меня.
Почему мне пишут? Людям нравится, что я не сломалась, живу полноценной жизнью. Работаю, много путешествую, по-прежнему вожу машину — за руль села сразу, как дали первый протез. Да, хандра была первое время. Но я выбрала другой путь — жить. Всё это время Лёша смотрел на меня как на мотиватора. Он человек верный и надёжный.
Когда я пошла на поправку, мы только и говорили о наших планах и будущем. Мы с мужем очень хотели ребёнка, но было естественное волнение и главный вопрос: как рожать? И никто не мог на него ответить. Все твердили одно — кесарево. Но противопоказаний же не было! Лишь на девятом месяце отыскала доктора, который уже имел подобный опыт, рассказал нюансы. В итоге роды прошли легко, на свет появилась долгожданная дочка Даша.
Иногда, когда мы гуляем с Дашей, к нам подбегают любопытные детки. Я с задором всё им показываю: «Ребята, смотрите, у меня железная нога!» И тут же превращаюсь в супергероя из мультфильмов. Важно правильно донести до ребёнка информацию. И тогда при виде человека с инвалидностью дети не будут испытывать шока, отвращения, жалости. Для нашей дочки и её друзей протез — просто чудо техники.
До ДТП я любила красиво одеваться, любила шопинг. После — стеснялась протеза, начала скрывать его, покупала в основном широкие мужские джинсы и вообще разлюбила шопинг. Всё изменилось в тот день, когда я устала одеваться как подросток. Я хотела жить, хотела носить то, что нравится мне. И я сделала это: сейчас ношу всё, что захочу, безумно счастлива и нравлюсь себе.
Да, случается всякое. Но у нас одна жизнь, и её нужно прожить максимально счастливо. Поэтому больше всего на свете я мечтаю о том, чтобы люди, которым необходим протез, получили его. Учу каждого своего пациента: сдаться мы всегда успеем, а побороться за жизнь в этом мире надо. Пусть порой через боль.
Записал Александр Ново
