Не лето, а полный восторг
Первый раз я оказалась на море, когда мне было лет шесть. Мы отдыхали в Крыму и снимали койку за 3 рубля в частном секторе. Помню, я ужасно боялась заходить в воду и орала во все горло.
Кажется, мне даже надели круг, но это не помогло: я все равно боялась и кричала. Родители почему-то не учили меня плавать, и я несколько лет очень боялась глубины. В итоге, когда мне уже исполнилось одиннадцать, я научилась плавать по-самурайски. То есть сама.
Помню, я сидела на пляже, внимательно наблюдала за тем, как плавают другие дети, и жутко им завидовала. Потом я включила логику и поняла, что если под водой я задержу дыхание и подожду какое-то время, то наверняка всплыву. А если я всплыву, то смогу научиться плавать. Только нужно взять себя в руки и не вставать на ноги слишком рано. Я пошла в мелкое место, досчитала до пяти, опустилась на дно, задержала дыхание, потом всплыла и после этого начала плавать, потому что перестала бояться. Родители даже не заметили, как все произошло. Я научилась плавать сама, исключительно на силе воле.
А надо сказать, что мой самурайский папа плавал гениально, занимался подводной охотой. И, когда я уже сама научилась держаться на воде, он показал мне, как плавать кролем. С ним вместе я преодолела страх глубины, а ведь это жутко страшно, когда под тобой нет дна и ты не можешь встать.
Но самое интересное в нашем семейном отдыхе в советские времена было то, что родители мне давали огромную свободу. И как же это все-таки было здорово! Когда я повзрослела и мне исполнилось лет двенадцать, я ездила в Пицунду вдвоем с отцом. Причем отец жил в пансионате, а я опять-таки в частном расселении одна. Вокруг жили молодые люди, которые за мной изо всех сил ухаживали. А я тогда выглядела на 16 лет, хотя на самом деле была настоящим ребенком. Неизвестно, чем бы все это кончилось, если бы отец в один прекрасный день не заметил, что мной интересуются молодые люди, не испугался бы и всех не разогнал.
Через пару лет я поехала отдыхать вместе с папой и моей подругой, папа опять был в пансионате, а нас поселил в Мисхоре на высоченной горе, и мы его видели за две недели всего несколько раз. Боже мой, чего мы с подругой там только ни вытворяли! Ходили по танцплощадкам, плавали, за нами ухаживали толпы молодых людей. Мы целыми днями играли в настольный теннис, у нас была своя банда, которая оккупировала столы, и чужих мы туда не пускали. Мы целовались при луне, пели под гитару, а однажды из-за меня была жуткая драка. Сцепились двое, каждый привел с собой свою команду, и началось что-то страшное — было побоище!
В то лето я впервые получила прозвище Йоко Оно. Я и в самом деле была похожа на нее — длинные волосы, азиатское лицо. И если раньше мальчики меня обзывали, то теперь стали смотреть с восхищением. Тогда я поняла, что могу нравиться. Что это было за лето! Восторг!
Когда я вспоминаю это сейчас, становится страшно. Ведь на самом-то деле этот отдых был настоящий ужас! Вы только представьте себе: частное расселение, какие-то койки, 2−3 чужих человека в комнате, очереди в шашлычную за люля-кебабами, которыми все постоянно травились, но все равно покупали. Нужно ведь было что-то есть! На пляже все лежат плашмя друг на друге. И ведь никаких развлечений, кроме настольного тенниса. Наши дети, которые привыкли к аквапаркам, аттракционам и турецкому «все включено», с ума сошли бы от такого отдыха!
Положа руку на сердце, признаюсь: есть только один элемент советского отдыха, которого мне сейчас не хватает. Это танцплощадки, на которых собирались все — от мала и до велика. И не говорите, что в моем возрасте это уже неприлично. Возраст тут ни при чем.
ИРИНА ХАКАМАДА.