Зинаида Серебрякова: как писать картины, мучаясь от голода и разлуки с родными

Гениальная художница. Одна из многих эмигранток из России. Мать четверых детей, оставившая их в один миг, и сама — вечный ребёнок. Что ещё мы знаем и чего не знаем о Зинаиде Серебряковой? Вспоминаем художницу в 138-ю годовщину со дня её рождения.
Зинаида Серебрякова: как писать картины, мучаясь от голода и разлуки с родными

В семье Бенуа дети рождались, как тогда шутили, с карандашом в руке. Хотя отцом Зины был скульптор Евгений Лансере, но он умер от туберкулёза лёгких, когда Зине было два года, и мать Зины вернулась в Петербург к своей семье — Бенуа. Дедом Зины был сам Николай Бенуа, архитектор, и с детства её окружали родственники — художники и скульпторы из числа детей Николая Людовиковича. Неудивительно, что не только Зина стала художницей, но и её брат Женя, а другой брат, Коля, стал, как его дедушка-тёзка, архитектором.

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

Глядя на знаменитый автопортрет Серебряковой, с открытым, смеющимся лицом, даже невозможно представить, что Зина была стеснительной до мучительности. Она никогда не была бойким ребёнком — наоборот, её, скорее, считали нелюдимой, тем более, что вся семья Бенуа, включая старших братьев и сестёр Зины, отличалась французской говорливостью. В семье, когда хотели назвать Зину ласково, говорили не «Зиночка», а «Зинок», чуть просторечно — но ей шло.

Нарочно Зину не учил рисовать никто. Она просто росла, разглядывая из-за плеча работу старших родственников, и, едва научившись держать карандаш, получила почти неограниченный доступ к бумаге, краскам, кистям — в доме, полном художников, все эти материалы держали буквально в промышленных количествах. Уже в одиннадцать лет стало ясно, что Зина очень одарена. Мать девочки, Екатерина Николаевна, стала бережно сохранять её рисунки.

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ
«Зеленя осенью», 1908 г., Государственная Третьяковская галерея
«Зеленя осенью», 1908 г., Государственная Третьяковская галерея
РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

Тихая, очень скромная, всегда, казалось, только об искусстве думающая дочка вдруг выкидывает фортель, которого не ожидал никто. Для поправки здоровья Зину с сёстрами частенько отправляли в имение отца в Нескучном, в Харьковской Губернии. Там Зина и впрямь расцветала и к тому же очень сдружилась с двоюродным братом Борисом Серебряковым, тоже художником. Настолько сдружилась, что однажды объявила... Что намерена выйти за него замуж. Против была и церковь, и семья. Они всё равно поженились, дав священнику взятку и на семью не оглядываясь.

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

В этом браке потом родится четверо детей, два мальчика и две девочки. Трое из них вырастут художниками, один — архитектором. Несмотря на смену фамилии, Зина практически продолжила род Бенуа, в котором рисовал каждый — с момента, когда умудрялся удержать карандаш в руке.

Зинаида Серебрякова

Выйдя замуж, Зина впервые побывала на исторической родине, во Франции — съездила учиться живописи в Париж. Впрочем, учение там ей не понравилось. Средний уровень учениц в её студии был куда ниже, чем у неё самой, и преподаватель, исправно беря плату, едва что-то ученицам подсказывал — о системном обучении и речи не шло.

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

Зимой молодые жили в доме Бенуа, летом — на родном хуторе Бориса. Крестьяне их любили: за портреты, за праздники, которые Серебряковы устраивали детишкам. Если детей Зина обожала, то младенцы, которых крестьянки летом, в работу, вынуждены были подвешивать в люльках книзу к телегам, вызывали у неё острую жалость. Она писала маме, как вынимают душу их крики, когда они мучатся от жары и насевших мух. Эта особенная тяга к детям, любовь к ним будет постоянно видна в её творчестве: детские портреты такой выразительности писал мало кто из художников и в России, и за рубежом.

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

Там, на хуторе, Серебрякова написала знаменитый автопортрет, взорвавший художественное общество Санкт-Петербурга: в российской живописи появилась новая звезда. Говорили, что если эта молодая женщина потом уже, как многие художницы, бросит из-за быта и детей живопись вовсе, этого портрета будет достаточно для неё, чтобы остаться в истории. По счастью для всех, живопись Серебрякова и не думала бросать. Чтобы Зина могла творить, её собственная мать самоотверженно стремится ей на помощь при всякой возможности.

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ
«Беление холста», 1917 г., Государственная Третьяковская галерея
«Беление холста», 1917 г., Государственная Третьяковская галерея

Революции Серебряковы ждали с надеждами; они поддерживали неудавшуюся революцию 1905 года всей душой и счастливы были в 1917 году узнать о том, что самодержавие закончено. Но для жителей Нескучного революция означала военные разборки по всей Харьковской губернии, а потом случилось и нечто похуже: в 1918 Бориса арестовали в Москве. Несколько месяцев семья прожила в ожидании худшего, но Серебрякова отпустили, и Зина с детьми поспешила к нему в Москву. Увы, муж и жена встретились только для того, чтобы тут же расстаться. Борис умер от сыпного тифа.

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

В Париже Зина снова оказалась в 1924 году — получила там большой заказ. Выехала и обнаружила, что за спиной упал железный занавес, отделивший её от всех родных, от обожаемых её детей. Во Франции жизнь оказалась тоже не сахар. Серебрякова бедствовала, перебиваясь заказами на портреты: больше ни на что её умение рисовать не годилось. Пейзажи, жанровые сценки, натюрморты — во всех этих жанрах реализм был больше не в моде, а Серебрякова была так создана, что могла рисовать только то, что видит, и так, как видит.

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

Невозможно представить за картинами, нарисованными Серебряковой в СССР и во Франции, ни нехватки продуктов, ни приступов отчаяния, ни бытовых неудобств — Серебрякова любила чуть не всё, что видела, только потому, что может это видеть и рисовать, и этой любовью полны все её работы. Все воспоминания её знакомых — о том, как Зине трудно, в каких жалких она живёт условиях, как колотится рыбой на льду. Все картины — о любви к живому и неживому, о красоте взглядов прямых и отведённых...

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ
«Париж. Люксембургский парк», 1930 г., Тульский областной художественный музей
«Париж. Люксембургский парк», 1930 г., Тульский областной художественный музей

В Париж Зине удалось перетащить сына Шуру — он немедленно нашёл работу и днями и ночами за гроши расписывал видами Парижа абажуры для какого-то магазинчика — и младшую дочь Катю (дома её звали «Кот»). Со старшей дочкой Серебрякова увиделась только через тридцать шесть лет. Необходимость устраиваться как-то уже не одной, когда в любом углу поместишься, а с детьми-подростками, сильно усложняла Серебряковой жизнь. Ей пытались помочь в меру возможности буквально все знакомые — не только из сочувствия, Зинаиду очень любили — и всё же трудно ей было бесконечно ещё долго. Хотя здесь же, в Париже, был её дядя, Альберт Бенуа, и её двоюродный брат, Николай Бенуа — но могли они немногим больше, чем она. Позже стал невозвращенцем ещё один её дядя, Александр Бенуа, оставшись тоже в Париже.

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

По жизни Зинаиды прошёлся катком весь двадцатый век. Наладилось в тридцатые — началась Вторая мировая. Закончилась Вторая мировая — ушёл остаток интереса к тем, чьи имена звенели до ревущих двадцатых. Удалось, с помощью дочери Тани, добиться признания в СССР, выставок, приглашения на переезд — кончилась сама жизнь. Не такая уж короткая она вышла, восемьдесят три года, но как не вовремя кончилась — едва успела она обнять, наконец, давно разлучённых с ней детей, едва снова повидав родину... Или вовремя — так, что успела она обнять, увидать, снова услышать, как имя её звенит?