Возможность быть внуком — чудо, в которое мы верим слишком поздно

«Теперь я понимаю, какое все-таки это чудо: бабушки и дедушки. Они как материк, рядом с которым я плавал островком». Писатель, блогер Олег Батлук вспоминает, как это — когда у тебя есть бабушка и дедушка.
Возможность быть внуком — чудо, в которое мы верим слишком поздно

Чем больше времени утекает с ухода моих бабушек и дедушек, тем яснее я понимаю, какое все-таки это чудо: бабушки и дедушки. Они как материк, рядом с которым я плавал островком.

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

Один дед был у меня большой, как Африка, я пытался обнять его целиком, но не мог. Он смеялся и втягивал живот, чтобы помочь мне... А другой дед сказал, качая меня на руках: «Это уже не мой внук...» Он умер, когда мне было два. Я тоже хотел бы попробовать обнять его целиком. Тем более, в его случае это бы мне удалось, потому что он был худой, судя по фото.

Когда в детстве я просыпался, то видел из-под заплывших сном век того, первого деда, большого, как Африка: он делал утреннюю гимнастику.

Какой-то дядька с неприятным металлическим голосом приказывал моему дедушке из радиоточки: заставлял его ставить ноги на ширину плеч, и дед ставил. Меня это раздражало. По какому праву эти «ноги на ширине плеч» управляли самым добрым человеком на земле?

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

Та утренняя гимнастика была гигантской прищепкой, на которой держался мой маленький мир. Если дед делал зарядку, значит все хорошо, все по плану.

Дедушка состоял при мне ангелом-хранителем. Они ведь такими и бывают обычно, ангелы-хранители — крупными, полными, в белых майках и с эспандерами.

Одна бабушка профессионально укладывала меня спать фирменной короткой фразой. Надо мной колдовали всем домом, даже соседи приходили потренироваться: я был тот еще неваляшка. Мог заснуть только в будний нечетный день в полнолуние, когда сатурн в марсе. Или марс в сатурне. А бабушка говорила: «Смотри, какая у тебя кровать — царская!» Я кутался в перину и мгновенно отрубался. В их доме действительно стояла мебель из дворца. Бабушка стелила мне на диване с резьбой. Я потом видел похожий в Петербурге — на нем умер Пушкин. Я тоже спал, как убитый.

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ
А другая бабушка была той периной, в которую я кутался наяву. Мы с ней функционировали как две рации, настроенные друг на друга через поколение.

Она являла собой цитадель интеллигентности в нашей семье. Вся голубая кровь, которую я впоследствии изрядно разбавил пивом и пустой водой, во мне от нее. Бабушка была нашим чеховским вишневым садом.

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

Я ни разу не слышал, чтобы она повысила голос. И это в те времена, когда кричала, вопила сама эпоха.

Она обожала оперу. Вместо сказок на ночь она пересказывала мне разные либретто. Кто-то засыпал под «Курочку Рябу», я — под «Риголетто». В доме бабушка держала пластинки исключительно с классической музыкой. Однажды, уже в юности, из-за этого со мной случился казус. Лето бабушка проводила на даче и в свое отсутствие разрешала мне пожить у нее. Как-то раз я привел в бабушкину квартиру девушку. Она попросила поставить что-нибудь для настроения. Я перерыл все бабушкины пластинки, вспотев от безысходности.

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

В итоге мы с девушкой целовались под «Пер Гюнта». Он оказался самым попсовым из всей фонотеки. Можно, конечно, было попробовать целоваться под Вагнера — но мы же не готы какие-нибудь.

Бабушка называла меня всегда одинаково — князь Олег. Когда я переехал от родителей и начал жить отдельно, она звонила мне даже чаще мамы.

И каждый раз, неизменно, первая фраза: «Как дела у князя Олега?» Мне этот ритуал казался формальным. Понятно, Пушкин, вещий Олег, но в душе я воспринимал это как некоторое эстетство, литературщину. А однажды я все понял. Это была не формальность, не эстетство, не литературщина.

Бабушка называла меня «князем», чтобы я сохранил в себе благородство вишневого сада. Чтобы я не спустил свою порцию голубой крови в унитаз нетребовательной сидячей жизни.

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

«Князь Олег» на «царской кровати». Словно бабушки сговорились, но они не сговаривались. Просто я восседал на горшке, как на троне, любимый, и носил их любовь как корону. Она была очень большая и периодически сползала с моей головы.

Возможность быть внуком или внучкой — это чудо, в которое мы верим слишком поздно.

Источник: Олег Батлук/Фейсбук (Социальная сеть признана экстремистской и запрещена на территории Российской Федерации)